На территории Красноярского края сегодня не осталось ни одного официального памятника этой противоречивой исторической личности. В то же время именно с нашим регионом были связаны почти четыре года жизни Сталина: на берегу Енисея он отбывал ссылку, из которой так и не смог сбежать из-за предательства соратника; здесь оставил юную пассию, родившую от него двух сыновей; отсюда, узнав о свержении царя, уехал в Санкт-Петербург, чтобы на три десятилетия взять власть в стране в свои руки.
В изучении тех следов, которые оставил ссыльный Иосиф Джугашвили на берегу Енисея, есть объективные сложности — в годы культа личности многие свидетельства очевидцев либо секретились, либо ретушировались в сторону парадного восхваления «вождя народов», а многие непосредственные участники, типа Якова Свердлова, довольно загадочно погибали.
Затем в 1956 году грянуло разоблачение сталинского культа, и его начали обвинять во всех грехах, сносить памятники и закрывать музеи его имени. Возглавивший эту борьбу Хрущев, стремясь максимально десакрализовать фигуру предшественника публично излагал он нем разные анекдотические факты. Например, о том, как Сталин, находясь в Курейке, плевал Свердлову в тарелку с борщом, чтобы щепетильный революционер остался голодным, а сам Коба наелся бы за двоих. Но даже Хрущев постеснялся вкинуть в общественное пространство информацию о сожительстве Джугашвили с 13-летней жительницей Курейки.
А вот уже после развала СССР публикации о ссылке Сталина носили исключительно «сенсационный» характер — он представал педофилом, совратившим в Заполярье сироту, обладателем непонятного эзотерического знания, прибывшим к месту падения Тунгусского метеорита, учеником кетских шаманов, пристрастивших его к курению трубки (он действительно начал курить трубку в ссылке, но еще в 1911 году), и так далее.
При этом в архивах Красноярского края сохранились документы, по которым достаточно объективно можно судить обо всем периоде пребывания Сталина в регионе. В том числе, и ответить на вопрос, почему Ленину так и не удалось устроить Джугашвили побег, хотя до этого тот при помощи соратников пять раз успешно бежал из ссылки. Эти документы — переписка жандармских начальников с енисейским губернатором, письма самого Джугашвили, полученные через агентов», воспоминания жителей Курейки и, в частности, самой Лидии Перепрыгиной, ставшей самой молодой сожительницей в жизни Сталина.
«Я ему цитату, он мне — ссылку»
Иосиф Джугашвили оказался в Красноярском крае летом 1913 года. К этому моменту он уже был матерым низвергателем режима и «кователем революции». За спиной восемь арестов, пять ссылок и пять побегов из них (если считать побегом выезд из Вологды, где ему было предписано жить после очередной ссылки). Каждый раз Коба подозрительно легко отделывается, а авторитет его как удачливого борца с режимом неимоверно растет. Хитрому и бесстрашному грузину доверяет сам Ленин.
И с каждым побегом Кобу, который скрывается под различными псевдонимами, меняет внешность и документы, поймать все сложнее. Для очередного ареста охранке пришлось подставить одного из лучших агентов — эту роль выполнял депутат Госдумы, глава фракции большевиков Роман Малиновский. Ему безоговорочно Сталин верит безоговорочно (как раз в 1913 году Джугашвили и берет этот звучный псевдоним и именно так подписывает свои статьи, с загадочным инициалом «К.» на месте имени).
Сталин приезжает из Праги в Санкт-Петербург, Малиновский зовет его на концерт для рабочих и протестной интеллигенции. Опытный конспиратор Коба как будто предчувствует неладное и отказывается идти туда. Но однопартиец все же уговаривает его. На концерте Сталина арестовывают.
Куда можно сослать человека, который легко сумел сбежать из Нарымского края Томской губернии и с иркутских берегов Байкала? Жандармское управление находит такое место, откуда выбраться практически невозможно — Туруханский край. Ссылка под гласный надзор полиции сроком на четыре года.
В июле 1913 года 34-летний Коба прибывает в Красноярск по этапу (от Петербурга путь по недавно построенному Транссибу занимает всего девять дней). Примечательно, что в документах Красноярского тюремного замка будущий вождь фигурирует как «крестьянин Тифлиской губернии уроженец селения Диди-Лило» — а не селения Гори. Уже через пять дней опасного заговорщика сажают в лодку, вручают ему весла в руки, и в сопровождении жандармов он сам себя везет в Туруханск по Енисею. А вернее, к станку (селению) Костино.
Кстати, на этом пути по Енисею Сталин совсем ненамного разминулся со знаменитым норвежским исследователем Арктики Фритьофом Нансеном. Тот в 1913 году как раз поднимался вверх по реке и добрался до Красноярска к сентябрю.
Небольшой штрих к портрету эпохи — судьбой ссыльного революционера жандармское управление Енисейской губернии обеспокоится только в декабре и пошлет запрос в Туруханский край. В ответ в январе 1914 года придет письмо, что ссыльный полгода уж как водворен куда положено и гласный надзор полиции за ним ведется.
«Же не манж па сис жур»
Оказавшись в богом забытом станке Костино (он не прославится так же как Курейка), Иосиф начинает натуральным образом по переписке клянчить деньги на существование у партийных товарищей. Одно из самых проникновенных обращений направлено тому самому Малиновскому. Копию письма жандармы получат «агентурным путем»:
— Конец ноября. Здравствую друг. Неловко както-то писать, но приходится. Кажется, никогда еще не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода). Общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахара, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью).
В этом письме Коба жалуется и на безбожно высокие цены: все в рыбацком станке дорого, хлеб ржаной стоит 4,5 копейки за фунт, керосин – 15 копеек, мясо по 18 копеек, сахар по 25 копеек.
— Нужно молоко, нужны дрова, но… Деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии... У меня нет богатых родственников и знакомых, мне положительно не к кому обратиться, — сетует ссыльный.
Он советует однопартийцу взять деньги из фонда помощи репрессированным социал-демократам. Или передать эту же просьбу меньшевику Николаю Чхеидзе. Который должен помочь земляку из Грузии». Если денег нет, то Сталин предлагает «сообща придумать что-нибудь подходящее». Например забрать для него у Зиновьева гонорар за статью по национальному вопросу (сделавшую Кобу признанным специалистом по этому вопросу среди марксистов).
— Черт меня дери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь, не написав даже одного письма к тебе, не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и денег переслать по телеграфу. Потому что ждать дальше, значит голодать, а я и так истощен и болен <...>В этом злосчастном крае, где нет ничего кроме рыбы, деньги нужны как воздух. Целую, черт меня дери <...> Неужели мне суждено прозябать здесь четыре года... твой Иосиф.
Возможно, в этом обилии восклицаний содержался и какой-то конспиративный посыл, потому что вскоре лидеры большевиков на своих подпольных сходках начинают обсуждать, как им вызволить с берегов Енисея Кобу и сосланного туда же Свердлова. Эти планы через Малиновского тотчас становятся известны охранке.
На имя енисейского губернатора из Петрограда летят депеши с требованием срочно принять меры для предупреждения побега «полоцкого мещанина» Свердлова и крестьянина Джугашвили. В феврале и вовсе приходит известие о том, что Свердлова видели в Москве. Перепуганное жандармское начальство принимает решение законопатить ссыльных в такую тмутаракань, чтобы у них отпала даже мысль о побеге. Их переводят на 180 верст севернее, за Полярный круг. Так Сталин появляется в Курейке.
Итак она звалась… Лидия
По воспоминаниям местных жителей, к началу 1914 года в Курейке стояло всего восемь домов. И одна изба заброшенная. Проживали в станке представители всего четырех фамилий — Перепрыгины, Тарасеевы, Салтыковы и Калашниковы. В целом около 60 человек.
Иосифа сначала поселили в дом двух братьев Тарасеевых. Но вскоре он был переведен на жительство в дом Перепрыгинаых, где сиротами проживали пять братьев и две сестры Наталья и Лидия. Второй из них на момент приезда Сталина было всего 13 лет. Родители детей умерли раньше. Жила эта семья бедно и размещение ссыльного было чуть ли не единственным их приработком — государство платило несколько рублей в месяц за постой поднадзорного.
В 50 метрах от дома начиналась река, позади домов стоял смешанный лес с преобладанием ели, рядом было больное старое кладбище с березами. Огородов и изгородей на станке не было.
Житель Курейки Александр Тарасеев, которому в 1914 году исполнилось 15 лет, вспоминал, что был товарищем пятерых братьев Перепрыгиных и часто ходил с ними в другие дома на «вечорки». Ссыльный грузин от молодежи не отставал, принимал в посиделках живейшее участие, пел, танцевал и так далее. Особенно запомнилась Александру народная песня в исполнении Иосифа, которая начиналась словами «Уже я золото хороню, хороню...»
Сохранилось воспоминание и о том, что Сталин сам покупал съестные припасы — муку, сахар и соль у купцов приезжавших летом в Курейку за рыбой и пушниной. Ходил ссыльный и на охоту (с капканами) и на рыбалку. Приставленный к нему для надзора жандарм Мерзляков часто отпускал Сталина в тайгу одного. Излюбленным местом Иосифа для охоты была так называемая Половинка — участок на берегу Енисея на удалении от Курейки.
Частным спутником Сталина в этих походах был некий ненец, фамилию которого Тарасеев, когда его опрашивали в 1950-е годы, уже не помнил. Но сообщил, что этого ненца Иосиф «уважал т очень хорошо к нему относился».
Гости-ненцы собирались у Сталина и на съемной квартире, поскольку он был «радушным веселым и гостеприимным человеком». Однажды Тарасеев застал момент, когда ненцев набилась полная комната, они расселись на кровати и на полу. Среди них были и дети, которых Иосиф угощал сладостями, но те вместе со взрослыми тянулись к табаку, который быстро весь разобрали.
Как и всегда Сталин много читал в ссылке — часть книг лежала у него на полке для икон, часть хранилась в мешке под кроватью.
Обещал жениться, но…
А вот о том, как строились у 35-летнего Иосифа отношения с 13-летней Лидией Перепрыгиной, свидетельств осталось мало. Самой Лидии, жившей в 1950-е в Игарке хватило осторожности не посвящать никого в эти подробности. Однако в Курейке, да и на соседних станках все знали, что в период с 1914 года по 1917 она родила двух мальчиков. Первый из них умер еще младенцем — примечательно, что сам Иосиф был третьим ребенком в семье, а первенцы у родителей тоже умерли в детстве.
Надо отдельно пояснить, что на момент туруханской ссылки Иосиф уже был вдовцом. Еще в 1906 году друг тайно обвенчал его в Тифлисе с 17-летней Екатериной Сванидзе. В тот момент на уже ждала ребенка. После рождения сына Якова она умерла от тифа.
Есть свидетельства о том, что после того, как в 1914 году связь Лидии со Сталиным стала всем заметна, жандармам это не понравилось. В те годы вступать в брак в Российской империи можно было только с 16 лет. Однако Сталин пообещал жениться на Перепрыгиной, как только она достигнет этого возраста и ситуацию замяли.
Возможно Иосиф сдержал бы обещание, но в декабре 1916 года его решили призвать в армию — в разгаре была Первая Мировая война и даже ссыльный поселенец попадал под мобилизацию. Революционера срочным порядком отконвоировали в Красноярск.
Интересное воспоминание оставила жительница села Селиваниха Ефросиния Самойлова. В 1950-м году она рассказала, что Сталин часто бывал в Селиванихе, куда подальше от него переехал Свердлов — в последний раз Иосиф был в сопровождении жандарма в 1916 году. Тогда будущему вождю народов пришлось спасть на полу. А в один из приездов ранее Сталин даже якобы помогал рабочим, которые ставили в станке столбы телеграфной связи.
В Красноярске Сталин, очевидно, понимает, что рваться на фронт в мясорубку Первой Мировой особого резона нет. Тем более, что избавиться от воинской повинности позволяет травмированная в детстве левая рука. Сохранилось его письмо-прощение к Енисейскому губернатору, написанное в январе 1917 года:
— Сим имею честь просить ваше превосходительство разрешить мне остаться до окончания срока ссылки (до 9 июня 1917 года) в городе Ачинске, ввиду имеющихся у меня в этом городе шансов на заработок.
Как ни странно, прошение ссыльного, которого еще недавно караулили во все глаза, удовлетворяют. В феврале 1917 года жандармское управление соглашается с аргументом Сталина о том, что добираться обратно в Туруханск ему долго — почти два месяца туда, а потом столько же обратно. Революционера поселяют в «месте не столь отдаленном, как Туруханский край».
Дальше события развиваются максимально стремительно. В Петрограде бушует февральская революция, 2 марта царь Николай II отрекается от престола, и уже через неделю Сталин едет в железнодорожном вагоне в Петербург брать в свои руки власть в государстве.
Но о сыне вождь не забыл
Что происходило дальше с Лидией Перепрыгиной? В 1917 году она откуда-то узнает, что отец ее ребенка Иосиф погиб на войне, к этому моменту он уже прекратил переписку с ней. Она выходит замуж за рыбака Якова Давыдова из соседней Агутихи. Родившегося сына нарекают Александр и дают фамилию отчима.
Всего у Лидии родилось и выжило восемь детей. Со временем она переехала в Игарку. Когда в 1950-е ее опрашивали о Сталине, в документы попало только ее свидетельство, что Иосиф в 1916 году действительно жил в Курейке. Ей было уже 15 лет. О сожительстве с ссыльным сама она не рассказывает, в декабре 1914 года тот уехал, а Александр якобы родился уже в ноябре 1917 года.
Прибывшим в Игарку порученцам она также пожаловалась, что никто ей так и не выплатил пособия за многодетность. Был ли решен этот вопрос, неизвестно. В 1964 году Лидия умерла, пережив Сталина на 11 лет.
А вождь народов еще в марте 1917 года поселился в Петрограде в семье революционера Аллилуева. Там ему приглянулась 15-летняя гимназистка Надежда, через год он официально женился во второй раз.
Судя по официальным документам, о своем внебрачном сыне Сталин вспомнил только в 1946 году. Секретарь вождя народов Поскребышев дает поручение красноярскому крайкому выяснить судьбу некой «Перетокиной» и неких «Ивановых». Несколько месяцев Лидию и ее сына разыскивают в тайге, находят, опрашивают, отправляют отчет в Москву. Никаких последствий для бывшей пассии вождя и его сына это не имело.
После смерти Сталина в 1953 году к истории с его незаконно рожденным сыном возвращается Хрущев. По его поручению все снова перепроверяют, опрашивают Лидию, берут у нее фото сына Александра, собирают воспоминания бывших жителей Курейки, но все снова оканчивается ничем.
К этому моменту в Курейке уже построен роскошный мемориальный комплекс в честь Сталина. Возле него останавливаются все проходящие по Енисею пароходы, фотографии отсюда появляются на передовицах союзной печати. Посреди тайги и мошкары над рекой возвышается действительно красивый дворец, залитый электрическим светом Наглядно показывающий «гений вождя».
После развенчания культа личности курейский музей постепенно становится заброшен, но все-таки чудом сохраняется до середины 1990-х. После здание практически полностью погибает в пожаре.
Александр Давыдов стал военным, воевал дослужился до майора. После войны жил в Новокузнецке, работал директором столовой, скончался в 1987 году. От него остались трое внуков, один из которых— Юрий Давыдов — только в 2000-е годы с помощью теста ДНК доказал, что с вероятностью в 99% является внуком Сталина.
